Не всегда понятно, что делать с человеческой недалекостью: то ли, спотыкнувшись об нее раз, обойти и забыть, то ли попытаться что-то доказать. Первое беспринципно: земля круглая, когда-нибудь снова столкнешься, второе неблагодарное – непременно попытаются поставить на место.
Вы не заметили, как сторонятся помощи те, кто в первую очередь в ней нуждаются: инвалиды, беременные, женщины с маленькими детьми? Кажется, ведь все так просто: пропусти их первыми в транспорт, пусть выберут место поудобнее. Нет, надо стоять с тупым выражением лица, занять причитающееся по очереди место в салоне, а потом стараться «не заметить»: пусть это коснется кого-нибудь другого, может, эта чаша пройдет мимо меня. Ну, уж если вся маскировочная тактика не удалась, и эта злополучная женщина оказалась возле вас, надо сделать унылую гримасу, чтобы этой несчастной стало стыдно за свое присутствие. А попробуй заявить о своих правах – забьют. Пропускаю вперед бабушку с маленьким внуком – она тихо так: «может, не надо, а то в прошлый раз люди в очереди так ругались...» Главное, кто ругался: здоровые, как говорится, в самом расцвете сил! Да, уставшие, но ведь в своем уме еще. Уже водители развешивают таблички для самых непонятливых: «Пассажиры с детьми вне очереди». Но и это, как любят говорить американцы, не работает.
Почему в супермаркете должны быть кассы для беременных? Разве люди совсем разучились быть людьми и не могут сами дойти до такой мелочи, как пропустить вне очереди? Почему в поликлинике должна выходить из кабинета врач, чтобы утихомирить разошедшихся старух: все потому что беременная рискнула – кстати, по прописанному праву – взять подпись без очереди?
Стал свидетелем разговора: «Товарищи, пропустите беременную женщину! – Тут нет товарищей...» И полное бездействие. Ладно, с ними, с товарищами, но люди-то хоть остались? Разве нужно об этом писать на билбордах? Об этом придумывать социальную рекламу? Это получается, что деньги из налогов идут на поднятие общей культуры - не хамить, уступать место слабым, - которую осваивают даже не в школе - в детсаде.
Про то, чтобы родителю с ребенком можно было решить какой-то бумажный вопрос, вообще речи не ведется. В бюрократических закоулках наших заведений нет места человечности. Впрочем, там отсутствует и элементарная логика. О том, что у какого-то документа может истечь срок годности, вам сообщат только после того, как он этот срок годности выйдет, и ни днем раньше. Про то, что один документ подается в паре с другим, вы узнаете, достав первый, а о том, что к ним должен прилагаться еще и третий, вам сообщат, когда вы придете с первыми двумя. Хорошо, если их делают в пределах города, а если вам ехать в другой – район или страну? Пожмут плечами, да еще и возмущенно нападут: как, вы не читали законы? не знаете правил? Нет, я не могу и не обязан знать все ваши тонкости, а скорее сказать нелепости, или выполнять прихоти бездарностей, которые сами не знают, что к чему.
Какой-то бред, да и только! Или у меня крыша поехала, или у всей их тесной компании. Водили меня, водили по разным кабинетам, писульки сначала выдавали, потом отбирали, какие-то подписи ставили, куда-то направляли… Мелькали сытые женские… лица, толстые спины – такой толпы бездельников в жизни своей не видел! Да на вас пахать надо! И все такие спокойные, заплывшие. Стою я перед ее столиком, а она с коллегой напротив про пирожки разговаривает: какие лучше. Стою 5 минут, 10, 15… Наконец она кидает: «мужчина, как вы мне надоели!» А уж как вы мне осточертели... Заходишь в какую-то задрипанную конторку, а там - мамзель за столом ведет разговор «вселенской важности» по телефону. Вся такая вальяжная, ни одного лишнего движения. Ты уж переминаешься с ноги на ногу, покашливаешь вежливо, мол, тебе бы денежку заплатить, да домой бежать. И вот, она снисходит, как богиня с Олимпа, раздраженно закатывает глаза и небрежно бросает чек. А ты, нахал эдакий, еще и смеешь ее спросить: что, мол, значит эта закорючка в чеке? Раньше ее там не было. А она визжит тебе в ответ: «Мужчина! Откуда я знаю?» И, правда, откуда?...
Это ведь моя работа – печати шлепать и подписи черкать. Причем, заметьте, не глядя. Я бы еще понял, если бы они действительно что-то проверяли, но, приглядитесь: большая часть кабинетных гос.работников всяких бюро, фондов и прочее выполняют глупую механическую работу. И проходя эту бесконечную вереницу комнат, собирая ворох нелепых бумаг («справка о том, что мне выдана справка»), вы еще сталкиваетесь с бесцеремонностью и откровенной наглостью. Кучка закостеневших бюрократов ведет себя так, как будто вы пришли к ним домой, не меньше. И, надо отдать им должное, они умеют заставить пришедших людей чувствовать себя именно так: незваными гостями. Еще бы: ваши неотложные «горящие» дела мешают им попить чай в спокойной обстановке или, что еще важнее, обсудить подарок начальнице.
После всего этого унижения, через которое заставляют пройти людей, обезличивая их, понимаешь, что никакие законопроекты не изменят ситуации, никакие призывы, пока люди не увидят друг в друге людей, «человеков», а не безличных членов общества или помех для своего личного малодушного комфорта, как это часто бывает.
